Речь пойдет о шестой роте 104-го парашютно-десантного полка 76-й (Псковской) воздушно-десантной дивизии, годовщина гибели которой была отмечена с большой помпой. Не подлежит сомнению, что десантники, принявшие неравный бой с превосходящими силами противника у входа в Аргунское ущелье, заслужили все отпущенные им официальной властью почести. И тем не менее, что бы ни говорили начальники в больших погонах, у каждого, кто сидел за поминальным столом, снова и снова возникала мысль: все ли было сделано, чтобы спасти ребят?
Когда прогремел ружейный салют, а к подножиям обелисков комбата Марка Евтюхина, его друга майора Александра Доставалова, их боевых товарищей легли живые цветы, этот же вопрос был задан генерал-полковнику Георгию Шпаку. Тогда, на кладбище в Орлецах, что под Псковом, командующий войсками ВДВ дал такой ответ: «Мы проанализировали бой и пришли к выводу: все...»
Полковник запаса, отец Героя России Алексея Воробьева Владимир Николаевич Воробьев убежден, что это не так. Кадровый офицер, он опросил сослуживцев Алексея, других десантников, которые побывали в этом злосчастном ущелье, и на основании всех встреч сделал горький для себя вывод: таких потерь, какие понесла 6-я рота, можно было избежать.
НАША СПРАВКА:
Владимир Николаевич Воробьев, полковник запаса. Родился в Оренбургской области, в 1969 году поступил в Рязанское высшее училище ВДВ. Службу начинал в 103-й (Витебской) воздушно-десантной дивизии. Окончил Академию имени М.В. Фрунзе, принимал участие в боевых операциях в Афганистане. Награжден орденами Красной Звезды и Боевого Красного Знамени; служил военным советником в Сирии. Последнее место службы: командир 104-го полка 76-й (Псковской) воздушно-десантной дивизии.
Не один раз беседовал автор этих строк с Владимиром Николаевичем, и, уже сидя за столом с карандашом в руках, мы вместе мысленно прошли тот горный маршрут, который привел роту к гибели. Предлагаемый ниже текст — своеобразная хроника последних двух дней, ставших для подразделения роковыми.
28 февраля 2000 года
104-й парашютно-десантный полк, выйдя на рубеж реки Абазулгол, закрепляется, чтобы, оседлав господствующие высоты, взять под контроль проход в Аргунское ущелье. В частности, третья рота старшего лейтенанта Васильева занимает высоту на левом берегу. Десантники окапываются особенно тщательно: окопы были вырыты в полный профиль, организована система огня, которая позволяла полностью держать под контролем всю пойму. Такая предусмотрительность им здорово помогла. Не успели они закрепиться, как внизу, под высотой, был замечен передовой отряд боевиков, который пытался выйти к ущелью. Встреченный плотным автоматным огнем, он в спешном порядке отходит. Два раза повторяется атака, но укрепление оказывается настолько непреодолимым, что боевики откатываются, неся значительные потери. Важное замечание: с нашей стороны всего лишь один легкораненый.
Так же надежно укрепляются и другие подразделения полка. По всей видимости, именно тогда Хаттаб принимает решение обойти позиции десантников по другому берегу реки. Тем временем командир полка полковник С. Мелентьев отдает приказ командиру 6-й роты майору Молодову: занять еще одну господствующую высоту — Исты-Корд под Улус-Кертом.
Это можно считать первой ошибкой командования: высота находилась на расстоянии более 14,5 километра от КПП. Таким образом, рота в условиях сильнопересеченной местности теряла связь с основными силами, лишалась возможности быстро получить подкрепление. И второе, на этот раз главное: не была проведена предварительная разведка. Таким образом, рота шла в неизвестность. Тем не менее приказ есть приказ, и вместе с подразделением на высоту отправляется сам командир первого батальона подполковник Марк Евтюхин. Сергей Молодов недавно переведен в часть, он еще не знает всех солдат, отношения с подчиненными только-только устанавливаются. Поэтому командир батальона решает идти вместе с ним, чтобы в случае возникновения сложной ситуации помочь. При этом Евтюхин убежден, что уже к вечеру 28-го он вернется в расположение батальона, и даже отдает приказ своему старшине, чтобы тот приготовил ужин. Однако марш оказался нелегким. Нагруженные оружием и боеприпасами бойцы несли на себе палатки, тяжелые печки-буржуйки — короче, все необходимое для большого лагеря. По мнению Владимира Николаевича, это была их третья ошибка.
— Марш нужно было осуществлять налегке и не брать с собой лишнего, — поясняет мой собеседник. — Если бы они вышли на высоту, закрепились так, чтобы никто не смог их оттуда выкурить, только тогда можно было бы посылать за палатками.
Тут же можно говорить и о четвертом серьезном просчете. Выйдя из расположения первого батальона, рота сильно растянулась. Марш в горах, по узкой тропе оказался гораздо сложнее, чем думал комбат. Тем не менее Марк Евтюхин сообщает Мелентьеву, что они уже ВЫШЛИ на высоту 776.0, чтобы продолжить движение на Исты-Корд. На самом деле до нее они будут идти почти всю ночь, а первыми там окажутся разведчики во главе со старшим лейтенантом Алексеем Воробьевым. Группа из пяти человек двигается быстро, и когда командир передает сообщение, что на 776-й чисто, уходят вперед. Только к 11 часам утра туда поднимается первый взвод роты. Медленно подтягивается второй. Третий так и не сможет достичь вершины: его сзади расстреляют боевики, когда окончательно замкнут кольцо. И это обстоятельство можно считать уже пятой ошибкой — так растягиваться было нельзя. До трагедии оставалось меньше суток...
29 февраля 2000 года
Пока на высоте бойцы по приказу командира собирали дрова, готовили нехитрый солдатский завтрак, разведгруппа Алексея Воробьева уже достигла подножия высоты Исты-Корд, где обнаружила первую скрытую огневую точку противника. Незаметно подобравшись к ней, они закидали ее гранатами. Бросок был для боевиков настолько неожиданным, что практически никто не ушел. Был даже захвачен один пленный, но десантники обнаружили себя, и вот уже им приходится отбиваться от насевших на них боевиков. Завязался бой, возникает угроза окружения, и разведчики, среди которых есть раненые, начинают отступать к высоте 776.0. Их преследуют буквально по пятам. Чтобы поддержать своих, им навстречу выходят десантники вместе с майором Молодовым. Они вступают в бой, но от снайперской пули гибнет ротный. Вот так, неся раненых и убитого майора, бойцы отходят на высоту, а вслед за ними уже лезут боевики. Начинается сильнейший минометный обстрел.
Отслеживая хронологию событий, нельзя не обратить внимание на следующий факт: минометы били по высоте не только со стороны позиций боевиков, но и... из аула Сельментаузен, который находился в тылу шестой роты. Два 120-миллиметровых миномета! Они продолжали работать до тех пор, пока на высоту не вышли боевики. Шестая ошибка... командования? А минометы тем временем продолжали работать.
Чувствуя, что силы неравные (против роты, как потом будет подсчитано, сражались более 2,5 тысячи боевиков), комбат просит вызвать для огневой поддержки вертолеты. Через некоторое время над высотой действительно появляется пара МИ-24, но, так и не сделав НИ ОДНОГО залпа, они улетают восвояси. Как оказалось, в составе роты не было авианаводчика. По мнению того же Владимира Николаевича, это была седьмая ошибка, последствия которой стали поистине трагическими.
— Если бы эти самые вертушки ударили даже не прицельно, они могли бы рассеять подходящих боевиков. И это ослабило бы их натиск! — уже горячится Владимир Николаевич.
К таким же просчетам командования мой собеседник отнес и тот факт, что у радиста комбата не оказалось специальной приставки, которая шифрует переговоры в эфире. Таким образом, боевики знали, что происходит на высоте. Они слышали, как подполковник Евтюхин несколько раз обращался к полковнику Мелентьеву с просьбой о подмоге, на что каждый раз получал один и тот же ответ: «Марк, не паникуй, подмога будет...»
Что он имел в виду, произнося эти слова, неизвестно, но подкрепления рота так и не дождалась. Не дождалась она и артиллерийской поддержки. Опять же вопрос: почему? Ответ на него до сих пор не найден. Непонятен и отказ полковника Мелентьева вывести танковую роту на огневую позицию (его командир несколько раз обращался к нему с этой просьбой), чтобы обстрелять наступавших боевиков. Уже потом, когда начнется так называемый разбор полетов, чтобы оправдать безынициативность авиации и артиллерии, будет придуман туман, который якобы помешал поднять в воздух фронтовую и армейскую авиацию. Видимо, «туман» помешал Мелентьеву обратиться за помощью к соседям-тулякам, к стоявшему неподалеку полку гаубичной артиллерии. Они слышали, что идет бой, запрашивали по рации: что происходит, не нужна ли помощь? Но все их предложения были отвергнуты. Почему? На этот вопрос тоже пока никто не ответил.
А тем временем бой продолжается. Ситуация осложнялась еще и тем, что у бойцов не было тяжелого вооружения («Палатки взять не забыли, а станковые гранатометы — не додумались», — с горечью замечает Воробьев), — это тоже осложняло и без того критическую ситуацию. Раненых тем временем прибавлялось, их сносили в небольшую ложбинку, чтобы при первой возможности эвакуировать, но этого не случилось: одна из мин, посланная боевиками, не оставила никого в живых. Только ночью, около трех часов, бой немного затих. Два часа передышки... Что думали солдаты и офицеры, оказавшись в западне? Сегодня можно только предположить, что надежда все-таки была: они продолжали верить, что командир полка не оставит их. И подмога пришла...
Это было похоже на чудо, когда под покровом ночи неожиданно на высоту вскарабкался майор Александр Доставалов, приведя с собой 14 человек подкрепления. Как, с помощью какого святого духа они обошли заслоны — неизвестно. Высота уже была в плотном кольце. Видимо, боевики просто не могли поверить в дерзость десантников, потому и ослабили бдительность.
Этому фантастическому броску майора до сих пор удивляются все, кто интересовался реальной картиной боя. Не дождавшись помощи от главных сил полка, Евтюхин вышел на связь с Доставаловым и передал только одно слово: «Выручай!» Этого было достаточно, чтобы броситься на помощь другу. Конечно, майор мог отсидеться (его подразделение хорошо укрепилось и было вне досягаемости), но он пошел, скорее всего, понимая, что впереди его ждет верная смерть. Справедливости ради следует отметить, что Мелентьев высылал на подмогу подразделение в 40 человек. Разведчики, проделав семикилометровый марш по горной местности, вышли к подножию высоты 776.0, но, даже не попытавшись прорваться, отошли. Еще одна загадка: почему?
Оставшиеся в живых десантники рассказывали, какая неистовая радость охватила бойцов 6-й роты, когда они увидели своих ребят! К сожалению, подкрепления хватило всего на пятнадцать-двадцать минут возобновившегося боя. В предрассветные часы 1 марта все было кончено: к 5 часам утра к высоте уже вышли элитные батальоны Хаттаба и Басаева «Белые ангелы», каждому из которых за ее взятие было обещано по 5 тысяч долларов. Надо полагать, они их получили.
Эпилог
По воспоминаниям оставшегося в живых старшего сержанта Супонинского, последний натиск боевиков они встретили только четырьмя автоматами: комбат, Александр Доставалов, лейтенант Алексей Кожемякин и он. Первым погиб Марк Евтюхин: пуля вошла ему точно в лоб. Уже потом бандиты, захватив высоту, сложат пирамиду из мертвых тел, усадят на вершину командира, повесят ему на шею наушники от разбитой рации и всадят ему, уже неживому, еще одну: в затылок.
Вторым умрет майор. И тогда Дима Кожемякин (до своего двадцать четвертого в жизни дня рождения он не доживет ровно одного месяца) прикажет старшему сержанту и подползшему рядовому Поршневу прыгать с почти отвесного обрыва. До последнего патрона он будет прикрывать своих солдат, пока не остановится и его сердце...
Около 10 утра неожиданно проснувшаяся артиллерия наносит залповый удар неуправляемыми снарядами по высоте, где уже не было никого. А к часу дня 1 марта полковник Мелентьев узнал всю картину боя: в расположение части выходят шестеро чудом уцелевших бойцов роты: Супонинский, Владыкин, Тимошенко, Поршнев, Христолюбов и Комаров. Они-то и рассказали, как геройски дралась и погибала шестая гвардейская рота. В ту же ночь на высоту поднялась группа офицеров-добровольцев. Изучив поле боя, они не нашли ни одного живого: солдаты и офицеры были изувечены (Хаттаб приказал никого не брать живьем), а у некоторых были отрезаны головы.
Уже тогда в печати начали появляться робкие заметки относительно количества жертв. Сначала говорили о 10, потом о 30 погибших, но неожиданно завесу молчания сорвала никому не известная городская газета «Новости Пскова», которая первой сообщила точную дату трагедии и точное число погибших. Так, как она это сделала после гибели подразделения спецназовцев. И это был шок для всей России. В редакцию звонили из столичных средств массовой информации и даже из «Нью-Йорк таймс». Смятение и горе стали уделом живых, но, повторюсь, вопросы остались. Не сняты они и до сих пор. Судя по всему, НИКТО отвечать на них не собирается. Например:
Почему, отдавая приказ об овладении высотой Исты-Корд, не была проведена разведка? Две с половиной тысячи боевиков не могли появиться из неоткуда.
Почему бездействовала фронтовая и армейская авиация? Погода в эти дни была на редкость солнечная.
Почему роту, уже попавшую в кольцо, не обеспечили более мощной огневой поддержкой артиллерии? Знал командующий Восточной группировкой генерал Макаров, что девяносто десантников почти сутки вели кровопролитный бой с превосходящими силами противника?
...Вопросы, вопросы. Они так и остаются, не давая спать матерям, женам, подрастающим сыновьям. Во время встречи с семьями погибших ребят президент Владимир Путин был вынужден признать вину «за грубые просчеты, которыми приходится оплачивать жизнь русских солдат». Тем не менее ни одна фамилия тех, кто допустил эти «грубые просчеты», до сих пор не названа. Многие офицеры полка продолжают считать, что «коридор» для прохода банды Хаттаба был куплен и только десантники не знали о сделке.
P.S. Во время последнего визита в Чечню президент Путин посетил высоту 776.0.
Но до сих пор неизвестно, кто продал псковских ребят. |
Штурм душманской базы Джавара, 1986 год
8
