Чеченский конфликт

Представляем Вам архивную статью газеты «Московский комсомолец» от 2006 года о 46 Бригаде внутренних войск МВД России.

От штаба полка внутренних войск, прибывшего из Си­бирского округа, до заставы на границе с Чечней мы доле­таем за пару минут. Ревя, бронетранспортер карабкается на сопку и ла­вирует сквозь «зеленку». За плотной оградой из корявых акаций показались ряды траншей и укрытые маскировочной сетью блиндажи.

С утра их били на лобном пятачке дагестанской горы Чабан. Били сильно. Были минуты (не скрыть), когда в голову лезли червем точившие волю мысли: «Пе­редайте родным…» Но отчаяния не было. Была уверенность, что спасут, вытащат, покарают этих сволочей за все, что они вот тут, сейчас с ребятами делают.

На железнодорожный вокзал Таня не пошла. Во-первых, она сегодня дежурит по медпункту части, во-вторых, ее муж — командир группы спецназа капитан Андрей Шумилов с отрядом в Нижний Тагил не вернулся, остался в Чечне.

Татьяна давно живет ожиданием весточки из района боевых действий. Она сегодня, конечно, немедленно посмотрит в теленовостях, как встречали ее братишек-спецназовцев. А вечером кто-нибудь из ребят обязательно забежит, принесет ей письмо от мужа. Андрей всегда передает ей со знакомыми весточку, рассказывает вкратце, что происходит в Чечне, как воюют уральские спецназовцы…

Он абсолютно не похож на книжного или киношного рейнджера, который один в поле воин. Он не амбал-крушитель. Скромен, незаносчив, доброжелателен. Любит свое дело, которому отдается весь, без ос­татка. Короче, гвардии подполковник Владимир Чабанов мало смахивает на героя. Хотя в действи­тельности настоящий Герой России. Человек, выне­сший немало трудностей, не раз смотревший смер­ти в глаза.

Расскажу одну историю из своей боевой практики. Может быть, кому-то из читателей журнала она будет не только интересна, но и полезна. Дело было в самом начале «первой Чечни». Мы штурмовали Грозный…

Это событие, которое могло бы стать переломным во всей чеченской трагедии. К июню 1995 года федеральные войска загнали остатки отрядов сепаратистов в угол и с ними можно было покончить одним ударом. Вместо этого закономерного приказа последовал другой – стоять и смотреть.

Водку Владимир Малахов пьет мало — до четвертого тоста, чтобы соблюсти ритуал. Ну как водится: третий, не чокаясь, за погибших, а четвертый — чтобы за нас третий не пили. И все. Сослуживцы шутят: он настолько опасен, что во хмелю сам себя боится.

Кто знает, где шутка, а где — истина. Этого майора спецназа пьяным не видели никогда. Зато не раз наблюдали в бою. В настоящем бою. И очевидцы, тоже понюхавшие пороху “профи”, свидетельствуют: картина не для слабонервных.

Фамилию террориста Доку Умарова, наряду с дудаевыми, басаевыми, масхадовыми, радуевымии и прочими подобными особями, начиная с середины 1990-х годов, в России знали все. Все они были на слуху и ассоциировались исключительно со смертью, страхом и ужасом, который они сеяли на территории Северного Кавказа.

На крутом подъеме трудяга «бэха», надсадно взревев, забуксовала в глубокой рыт­вине. Гусеницы, бодро та­щившие машину с мото­стрелками на броне по раскисшей от дождя грунтовке, вмиг утратили тяговую мощь, бе­шено, словно закипая злостью от собствен­ного бессилия, расплескивали топкую, похо­жую на взбитые сливки грязь — сотрясающий корпус рывок, другой… десятый… Эх, дорожка фронтовая, по уши увязли.