Простуда, которая спасла мне жизнь (Афган, 1985)

– К концу зимы 1985 года в Афганистане я отслужил ровно год и был начальником штаба 3-го батальона 357-го гвардейского парашютно-десантного полка 103-й воздушно-десантной дивизии. Дивизия находилась в основном в Кабуле и обеспечивала его безопасность. Наш батальон дислоцировался на заставах, на каждой из которых находилось от взвода до усиленной роты, и был растянут почти на шестьдесят километров. По долгу службы мне приходилось много перемещаться между заставами.

Особенности передвижения по Афгану на бэтээрах таковы: сядешь вниз – при подрыве машины все внутри «готовы». Поместишься сверху – любой «дух» из автомата снимает тебя с брони безо всяких усилий. Поэтому выбираешь из двух зол меньшее и устраиваешься обычно сверху на броне. Командир сидит над правым колесом, сапёр – над механиком-водителем и так далее. Нарезаешь каждому бойцу сектор для наблюдения, оружие у всех на коленях. Тут самое главное – не расслабляться ни на секунду.

А зимы там были настоящие – с пронизывающим ветром, со снегом  и холодом.

После одного такого выезда в феврале 1985 года началась у меня лихорадка. Как это бывает – сначала бьёт озноб, надеваешь всё, что есть. Через пятнадцать минут вдруг бросает в жар – и ты весь мокрый. А так как лекарствами нас не баловали, то, когда я с высокой температурой слёг, доктор принёс мне трёхлитровую банку питья, в которую насыпал даже не знаю что, и говорит: «Пей давай!». Я и начал этой смесью лечиться.

Болезнь не освобождала меня от служебных обязанностей. Приходит ко мне сапёр и предлагает подорвать камень на дороге, о который машины наши всё время бились днищем при выезде. Я ему на это дал добро, а сам в таком полузабытьи плаваю – температура у меня зашкаливала за тридцать девять. Слышу – один взрыв… второй взрыв, третий… четвёртый, пятый… Я удивляюсь: «Неужели один камень так долго подрывают?». А мне говорят, что это не подрывы наши, а «духовский» обстрел. Тогда, вечером, в батальоне толком и не разобрались, что произошло. Это потом выяснилось, что «душки» с вечера вели пристрелку, чтобы не попасть по своим. Рядом с нашей заставой всегда находился отряд местной полиции – царандой, а возле него – застава местного ХАДа (афганская контрразведка. – Ред.). И тут же – кишлак. Стреляли километров с двенадцати, используя превышение по высоте. И чтобы попадать при стрельбе именно в наше расположение, «духи» должны были исполнить это просто ювелирно.

Сначала мы даже толком не понимали, из какого оружия в нас  стреляют. Разрыв… Наблюдатели головой вертят, ничего не понимают… Что прилетело?.. Откуда?.. Раскинули мозгами: мина обычно шелестит в полёте и при разрыве оставляет часть направляющей, крыльчатки; снаряд тоже как-то по-особенному летит и взрывается… Ведь бесшумных пушек ещё не придумали. А тут –  свист и разрыв. Через некоторое время поняли, что здесь совсем другое.

Была в нашей базе ещё одна особенность, связанная с рельефом местности. Мы находились в долине, по которой, словно по аэродинамической трубе, гуляет ветер. Обычно он сначала дует в одну сторону, потом наступает затишье, а затем начинает задувать в другую. «Духи» это хорошо знали и били по нам в момент, когда ветер стихает. Днём так бывало в обеденное время, и ещё затишье наступало ночью.

За весь Афган я ни разу не вставал ночью «до ветра». Но тут, из-за выпитой трёхлитровой банки, я впервые ночью проснулся. Прежде чем выйти, я надел валенки, тулуп, шапку. А туалет у нас находился за заставой. Только я расположился – начался новый обстрел. Сразу стало понятно, что работает реактивная установка: снаряды, как от «катюши» из фильмов про войну, со свистом прилетают один за другим. А я думаю: «Вот накроет меня в таком-то месте, провалюсь вниз – это же какое позорище будет, не пережить!». Кое-как закончил свои дела – и бегом назад. Вся застава горит, даже земля и снег. Одна ракета попала в дувал (глинобитная стена. – Ред.), под которым стоял домик, где у нас был штаб. Ракета срикошетировала от дувала, пробила крышу дома и влетела…  прямо ко мне в кровать!

Счастье, что именно эта ракета была зажигательная, с фосфором. Мне-то на кровати, правда, хватило бы и болванки, но остальные, слава Богу, успели выскочить. Снаряд разлетелся, весь штаб горит!.. Комбату под подушку залетел взрыватель от этого снаряда (его кровать была соседней). Рядом с ним спал зампотех, дальше – замполит.

Они пулей выскочили из домика на мороз в чём были… А комбат потом уже мне говорит: «Я же увидел, откуда началось, и был уверен, что с тобой уже всё».

В момент, когда я появился перед ними в валенках, тулупе и шапке, – вот была сцена!.. И хотя это происшествие меня хорошенько «взбодрило», я ещё умудрился пошутить, что им, конечно, налегке – в тельняшке и трусах – сподручней от ракет бегать, на что комбат запустил в меня моей банкой-спасительницей…