Трагедия под Иловайском закончилась многочисленными смертями и сотнями раненых. Какую-то часть раненых украинцев обменяли на пленных «потерявшихся» российских десантников, многие продолжают самостоятельно выходить из окружения. Пленных украинских бойцов группами отпускают благодаря работе украинского центра по обмену военнопленными. В субботу 16 украинских пленных были отправлены к родным, благодаря Руслане и этому центру. О том, как это было, мы поговорили с самой Русланой.
— Руслана, что заставило вас поехать на Донбасс спасать солдат?
— Это все очень спонтанно получилось. Был запланирован визит в Днепропетровск. Я увидела перед собой не то что Днепр, а увидела такой уверенный город Львов начала 90-х, когда только-только начиналась независимость.
То есть, патриотизм зашкаливает. Днепропетровск всегда был, наверное, патриотичным городом, но в данном случае я увидела вообще другой Днепр. Я как-то так прониклась, мы все обнимались-целовались, так громко все это происходило — «Слава Украине!», гимн…
Видно было по всему, что у людей сейчас ничего нет дороже этой темы, ничего нет дороже того, чтобы сохранить страну, мы все чувствуем этот острый момент.
И когда я уезжала, мне предложили организаторы — у нас еще планируется День авиации, мы соберем летчиков и т.д., приедешь выступить бесплатно? Я говорю: «Да, конечно, приеду, без проблем».
И я приехала в Днепр, мы поехали в госпиталь, к раненым. Я была в реанимации, видела ребят, которых только привезли, они еще были в коме. Мне все показали. Конечно, видеть обгорелые тела и ребят без рук, без ног — честно скажу, это не совсем спокойно. Кстати, я с Семеном Семенченко там познакомилась, пришла к нему в палату, мы с ним поговорили.
А потом я спустилась в холл, там меня ребята ждали. И я посмотрела на их лица и поняла, что они меня сейчас убьют. Я говорю: «Почему вы на меня смотрите волком?». Они говорят: «Руслана, то, что мы пережили… Мы пошли на фронт в шлепанцах. Теперь еще, не дай Господи, нас будут называть дезертирами». У нас был очень непростой разговор, очень честный.
Вообще в стране ситуация непростая. Любой разговор, который начинается — неизвестно, чем он закончится. Не начинать разговор — неправильно, умалчивать ситуацию — неправильно, бояться сказать себе правду — неправильно, а начинаешь говорить, и действительно не понимаешь, когда и чем это закончится…
С чего начался поход под администрацию президента? 28-го, в четверг, мне звонят мои ребята с «Ночной варты», с Майдана, и говорят: «Слушай, тут под администрацией президента большой митинг, приезжай… Семен Семенченко написал в «Фейсбуке», что надо быстро помогать, потому что ребята оказались в кольце. И родственники их собрались под администрацией президента и просят конкретной помощи».
Мы приехали. Вышли переговорщики, сказали: «Президент так озабочен… все нормально, 90% информации мы не можем вам сказать». Представляете, митинг стоит, 2-3 тысячи народу, а переговорщики берут микрофон для того, чтобы сказать, что им нельзя ничего сказать людям.
Состояние родных я не могу передать, потому что их и так колбасит, им звонят, им говорят: «Мы уже прощаемся с жизнью, скорее всего, нас уже до утра не будет». Матери, в обморок падают, плачут и кричат: «Помогите, сделайте что-то». И в этот момент выходят переговорщики после разговора с Порошенко и говорят: «Ну, за всех переживают, все будет нормально, вы не волнуйтесь, там отличная операция».
Потом мы все узнали, что операция была действительно «отличная». Я вышла тогда и сказала: «Не просто нужно дать поддержку батальонам, нужно срочно вводить военное положение, потому что это ненормально, когда одни идут жизнь отдавать, а другие гуляют с собачкой по парку».
Все должны оказаться сейчас в равных условиях, тогда сразу все поймут, что страна в опасности. Потому что сидеть возле телевизора, щелкать новостями и спрашивать: «Сколько у нас там еще областей осталось?» — это тоже ненормально.
Короче, я приезжаю в Днепр, встречаюсь с Владимиром Рубаном, это генерал-полковник, который возглавляет центр по обмену военнопленными. Он говорит: «Руслана, нам готовы дать 16 наших военнопленных. По разговору с Захарченко я понял, что он считает победу Русланы на Евровидении действительно настоящей победой Украины». Я, понимая, что есть контакт, говорю: «Я сажусь, еду, даже не думая». Он не ожидал, что я соглашусь. |
Путь в Сирию, - рассказ туркменского боевика
0