Горячее лето 1987-го… (Рассказ командира разведроты, Афганистан)

Уметь кланяться пулям – это искусство и удел храбрых. Выжить в отрыве от базы за сотни верст, в душманском тылу, с запасом воды во фляжках, на галетах и телячьем паштете, без надежд на «вертушку», которая прилетит нескоро, имея приказ беречь патроны, а в перестрелки вступать только в крайних случаях, – это боевая задача.

Такой была реальность для Виктора Ткача, попавшего в Афганистан уже в качестве командира разведроты в 1987 году и находившегося там вплоть до того дня, когда наши войска были выведены в Союз.

Путь его был характерным для выпускников факультета войсковой разведки Киевского высшего общевойскового командного училища, ведь большинство из них проходили через «горячие точки». Правда, Виктору после выпуска сначала довелось послужить в морской пехоте на Дальнем Востоке. Дополнительный курс обучения в условиях, близких к боевым, он прошел в составе учебного разведывательного подразделения. Ну а потом – «за речку», как называли командировки в Афганистан. Разведбат, в котором служил Ткач, обеспечивал разведданными горнострелковую бригаду специального назначения.

ТИШИНА В «ЗАБРОШЕННОМ» КИШЛАКЕ…

…Подманить душманского часового было, как говорится, делом техники. Швырнули камешек из-за угла. Когда «дух» с автоматом наизготовку сунулся полюбопытствовать, что там такое прошуршало, перед ним, словно призрак, возникло страшное, оскаленное лицо «шурави».

Ошеломив «духа» внезапным появлением, главное было поймать момент, пока тот не успеет заорать. Молниеносный тычок ладонью прямо в распахнутый рот… И тогда головорез, убийца, садист, мастер минной войны мигом превращается в послушного барана.

Счет идет не на секунды, а на их доли. Часового повязали, засунули кляп. Махом – под крышу дувала, где сладко почивал главарь банды.

Сняли китайский автомат со стены, завладели ручным гранатометом. Рука под подушкой полевого командира нащупывает пистолет – «тэтэшку» тульского происхождения. На боевом взводе и снят с предохранителя…

Однако работа уже сделана. Вежливенько, обходясь без резких движений, разбудили главаря. Громким шепотом разъяснили ситуацию на правильном дари. Нашелся в разведдозоре знающий толмач. Дескать, пора в путь-дорогу. Людишки твои скручены и связаны одной веревкой, как верблюды в караване. Заместитель твой захвачен вместе с боевым расчетом 82-миллиметрового миномета советского производства. Времечко поджимает. Солнышко-то афганское, беспощадное, уже выкатило из-за гор. Давно пора в «зеленку». И по ней, матушке, кустиками, от чинары к чинаре, от одного пирамидального тополя к другому, вдоль арыков, низинками пробиваться к своим.

…Минут за тридцать до описываемых событий разведгруппа старшего лейтенанта Ткача вышла на окраину считавшегося брошенным кишлака возле плотины. То, что брошенный, – похоже. Но кто-то в нем временами бывает. Да и морзянку из кишлака наши пеленгаторы засекали не раз.

…Втянулись, как положено: впереди охранение, вдоль дувалов. И тут же, на берегу арыка, ребята обнаружили парня в коричневой чалме, который полоскал свою рубашку. Автомат валялся рядышком.

Затаились, выждали мгновение – понимали друг друга с полувзгляда – и налетели коршунами с двух сторон. Без звука, залепив пластырем рот, доставили к командиру. А старший лейтенант Виктор Ткач убедил пойманного душмана, чтобы подробно рассказал, сколько в кишлаке «духов», где расположились, чтобы «схемку» начертил – палочкой на песке. И тот начертил.

Прикинули силы свои и душманские. Быстро рассредоточились по исходным точкам. И навалились. По-тихому. Лишь автоматы на взводе, пальцы – на спусковых крючках.

Без выстрелов обошлось даже тогда, когда брали бандитов, окружив со всех сторон глинобитную хижину, где они спали. Объяснили на дари: забросаем, мол, гранатами, ежели что. Убедили. Вышли боевики по одному. Без автоматов. Руки – за голову…

Чуть было не случилась осечка с минометным расчетом. Три «духа» и заместитель главаря банды спали отдельно, за дувалом. Они успели схватиться за автоматы, но решили-таки не оказывать сопротивления…

Банду – двенадцать «духов» плюс полевой командир и его заместитель, плюс погруженное на «караван» пленных их военное имущество – приконвоировала из глубокого душманского тыла разведгруппа старшего лейтенанта Ткача.

Это произошло летом далекого уже тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года в афганской провинции Кандагар…

МЕЖДУ ТЕМ СВЕТОМ И ЭТИМ…

Успех войсковой разведки налицо, когда караван «духов», спустившись в долину, нежданно-негаданно попадает под шквальный артиллерийский огонь. И таких операций было немало. Разведчики вычисляли координаты объекта, наносили их на карту, выходили на связь с ближайшим аэродромом, где базировались штурмовики, либо с батареей «дальнобойщиков». А дальше в дело вступали летчики и артиллеристы. Им же доставались слава и представления к орденам и медалям. Разведка оставалась в тени. Впрочем, в этом и кроется боевое призвание бойцов, привыкших к «тихой» войне. Главное – выполнить приказ и остаться в живых.

…Ми-8, как всегда, покружил над заданным районом, зависая кое-где для маскировки. Во время одного из зависаний на малой высоте из распахнутого люка горохом высыпались бойцы и растворились в темноте. «Духи», конечно, засекли и «вертушку», и ее маневры, но так и не отыскали «иголку в стоге сена».

После скитаний по жарким горам, среди пыльных смерчей и сухих гроз, они выбрались к старым виноградникам. Спелые ягоды ярко рдели. Старлей уже потянулся, было, за гроздью, и тут какое-то дуновение скользнуло по рукаву:

– Товарищ командир! Не трогайте! Нельзя рвать! Назад!

Оглянулся в недоумении. Радист группы, сержант, осторожненько так, нежно-нежно держит сквозь листву какую-то нитку. Растяжка! Ждала своего часа. Не дождалась…

Наконец вышли к месту, где предстояло собирать разведданные. Позиция на кладбище оказалась удобной для разведки. Рядом была дорога, по которой душманы шли, нисколько не таясь, без опаски, без передового охранения.

Руки так и чесались, чтобы ударить длинными очередями, почти в упор, по толпе головорезов. Завтра же они опять примутся за свое: понавтыкают мин на дорогах, гранат на растяжках… Едва шевельнешь «гостинец» – и готово! Опять будут обстреливать колонны из «зеленки», глумиться над пленными.

Но… приказ есть приказ. Трое суток мерзли ночами в холодной росе. Днем жарились под отвесным солнцем. Вдавливались в старые, просевшие мусульманские могилы. Зеленые ленты – над могилами отомщенных. Красные – над теми, кто еще ждет мести за себя…

Тоску навевали серые столбики – надгробия. В старых развалившихся мазарах вечерами звенели цикады, а в полуденный зной – жирные афганские кузнечики.

Когда разведданные были собраны и пришел срок исчезать, разведчики увидели, как на дорогу вальяжно выбрались «духи». Они по-прежнему никого не боялись, противника встретить здесь никак не рассчитывали.

«Шурави» были рядом – на дистанции кинжального автоматного огня. Почти в упор…

А теперь, дай Бог, быстрее несите ноги в«зеленку»!..

Группа вернулась с задания без потерь.

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ МИНУТЫ ИЗ ЖИЗНИ РАЗВЕДЧИКА

…ДШК молотил, как по железной бочке. Размеренно и глухо. Выстрелы колоколом отдавались в голове. Откуда строчит, сволочь? Виктор лежал в пыли, привалившись к невысокому каменному бордюру, окаймлявшему обочину дороги. Какая-никакая, а все же защита от пуль.

БТР, который шел головным, охвачен пламенем. Близкий жар дышал в лицо, пробитые баки жгуче «плевались». Огненные капли больно прожигали «песчанку» на спине. Плотнее вжимаясь в пыль, чтобы погасить тление обмундирования, Ткач откатился подальше от БТРа, соображая, куда делась машина, на броне которой он ехал сам.

Когда подорвался головной бронетранспортер, на котором шли саперы, взрывная волна смахнула старшего лейтенанта в сторону. Ребята, наверное, рассыпались по другому борту. А экипаж взорванной машины уже наверняка не жильцы на белом свете… Впереди, сквозь заслон пламени и дыма, послышалось таканье крупнокалиберного пулемета. Сразу отлегло от сердца: уцелел, стало быть, второй БТР. Водитель, по-видимому, развернул машину фронтом к засаде, чтобы не подставить борт под кумулятивный, а наводчик открыл огонь. Ткач двинул вниз до упора защелку предохранителя, поставив огонь на «автоматический», передернул затвор. Больше на слух, чем зримо, поскольку все было окутано дымом, представил себе картину того, что происходило вокруг.

Душманы бьют из ДШК с высоты, нависающей над дорогой. Ребята, рассыпавшиеся с брони, начинают огрызаться короткими очередями. «Духи», не видя Ткача, сосредоточили огонь по уцелевшей бронемашине. Слышен дробный перестук пуль, расплющивающихся о броню.

Бросив рывком тело за каменный бортик, офицер в несколько перекатов достиг отвесной скалы. Теперь – в мертвой зоне! Душманам его не достать. Какая сила вела его дальше в те смертельно горячие минуты? Сообразил Виктор, что надо идти вдоль скалы, туда, где начинается крутой гребень, убегающий вверх.

Сегодня, скорее всего, он уже и не вспомнит, о чем думал тогда. Остались в памяти только упругие толчки ветра, бьющие в грудь, мешающие бежать, собственное запаренное дыхание, разрывающее легкие, да огненный след трассеров, словно в замедленной съемке, похожий на тире и точки.

«Ребята видят меня! – мелькнула мысль. – Помогают огнем. Показывают, куда выдвигаться. Снизу заметнее, откуда бухает ДШК. Спасибо, братцы!»

Человек не подозревает, на что способен в страшные, роковые минуты. Наверное, старший лейтенант Ткач побил рекорд скоростного подъема по крутому склону с полной боевой выкладкой: автомат на взводе, запасные магазины в нагруднике, фляжка на поясе…

На верхотуре ветер рассвирепел окончательно. Ткач глянул вниз вдоль склона. Словно на ладони, открылась сверху позиция «духов». ДШК укрыт бруствером из камней. Узкая бойничка непоражаема снизу.

Ткач полоснул с руки по пулеметному гнезду. Еще и еще. Упавшие с первых же очередей наводчик, его второй номер, которые вели огонь, стоя на коленях, и третий «дух», стрелявший лежа из автомата, не подавали признаков жизни.

…Офицер отбросил пустой магазин. Торопливо сунулся к карману нагрудника за полным. И…

…И, обливаясь холодным лотом, осознал – теперь земного существования отмерено ему секунды три, самое большее – четыре. С левого фланга по склону, охватывая Виктора с трех сторон, двигались несметные, как ему показалось, цепи душманов. Он уже отчетливо различал бородатые лица, злобный прищур их глаз.

Времени, чтобы пристегнуть магазин и открыть огонь, не оставалось…

И вдруг он увидел себя летящим в затяжном прыжке под уклон: раз за разом приземляясь и отталкиваясь вновь, Виктор буквально влетел в душманский пулеметный окопчик. Руки сами собой схватили автомат убитого «духа». Свинцовая струя хлынула навстречу наступающим душманским цепям.

…Тишина, обвальная, звенящая в ушах, обрушилась внезапно. Ткач сидел, прижавшись спиной к приятно холодящим камням бруствера. Автомат со вновь опустевшим магазином валялся рядом.

С момента подрыва бронетранспортера до этой навалившейся тишины минуло двадцать четыре минуты, показавшиеся ему вечностью.

Безразличие испытал Виктор, глянув на «духов», убитых им. Старший лейтенант поднялся над бруствером и с удивлением заметил: в горы пришла весна. Насколько хватало глаз, склоны на солнцепеке алели раскрывшимися тюльпанами…

P.S. За афганскую кампанию Виктор Ткач был награжден орденом Красной Звезды. Затем служил на Тихоокеанском флоте, обучая курсантов 9-го учебного отряда ТОФ, потом – на дальневосточной границе. А ныне полковник Виктор Ткач состоит в аппарате Северо-Западного погрануправления ФПС.