Штурман Су-24М: снова в Хмеймиме

Старший лейтенант молча улыбался, глядя на меня. Я не сразу обратил на него внимание, когда зашёл на командный пункт авиаторов. Надо было, как обычно, кое-что уточнить… Решив свой вопрос, я посмотрел на сидевшего в сторонке и скромно молчавшего офицера и тут же узнал его.

– Что, опять?! – это шуточное восклицание я постарался произнести именно тем тоном, которым произнёс его персонаж из полюбившегося многим мультфильма.

– И вы тоже?! – ответил мне радостно старший лейтенант.

– А кто командир экипажа, уж не Василь ли Васильевич?

– Нет, на этот раз я работаю со старшим лейтенантом Андреем Панюшкиным, – представил мне своего боевого товарища штурман экипажа фронтового бомбардировщика Су-24М старший лейтенант Сергей Каменев (имена и фамилии офицеров изменены).

– И вы тоже второй раз в Хмеймиме?

– Второй, – сказал мне при рукопожатии командир экипажа.

– Так… А когда мне прийти учить вас летать? – спросил я у штурмана.

– Да хоть сегодня, – ещё шире улыбнулся Сергей. – Наша кимба – номер…

Услышав эти фразы, командир экипажа недоумённо посмотрел на нас обоих.

Я перехватил его взгляд и рассказал:

– А дело было так… Написал я очерк об экипаже. О Сергее и его командире Василии Васильевиче. Ясное дело, понёс к ним в кимбу вечером, чтобы всё уточнить, выверить. Я ведь не авиатор, а десантник. Могу допустить неточности в технических терминах и в чём-то другом. Встретились, Василий Васильевич принялся читать статью. Сейчас, думаю, пробежит глазами и сразу увидит мои огрехи. А Василий Васильевич стал редактировать мой материал. Но самое интересное, что вносил он правки не технического характера, а литературного, касаясь моего языка и стиля.

– Сан Саныч, вот посмотрите, вы пишете так… А ведь Су-24М с включённым форсажем через минуту превращается в ночном небе в яркую звёздочку… Заметили? Именно в звёздочку. Давайте вставим это слово сюда…

– Давайте, – согласился я.

А потом ещё замечание, ещё… И так целый час.

Когда читка и правка статьи были закончены, я облегчённо вздохнул:

– Ну, Василий Васильевич, заставили вы меня попотеть… Не знал, что вы такой лирик, поэт и романтик… Я словно опять побывал в роли начинающего военного журналиста в лейтенантских погонах, стоящего в кабинете многоопытного, искушённого во всех тонкостях журналистики редактора, который делает разбор моего произведения…

Мы поговорили ещё какое-то время, а потом тепло попрощались.

– Завтра, – сказал я, переступая порог кимбы, – приду учить вас летать на Су-24М.

Над этой шуткой мы всегда смеялись во время очередной встречи. Хотя признаюсь, замечания Василия Васильевича я учёл. Позже даже написал стихи к песне, первый куплет которой был таким:

Опять звездой уходит в высь

Двадцать четвёртый Су в ночи.

Средь звёзд, – они уже зажглись, –

Его теперь не отличить.

Но вот он выключил форсаж,

И Су ушёл на боевой.

И в сердце каждого из нас

И ожидание, и боль.

Здесь вам не полигон, друзья.

Здесь вылет каждый – боевой.

И сплоховать никак нельзя,

Коль рисковать – то лишь собой!

…Вот такую историю я вспомнил при встрече со штурманом и во время знакомства с командиром экипажа Су-24М. А теперь я представлю ещё раз обоих офицеров. Старший лейтенант Андрей Панюшкин на два года раньше своего штурмана окончил филиал Военного учебно-научного центра ВВС «Военно-воздушная академия имени профессора Н.Е. Жуковского и Ю.А. Гагарина». Общий налёт – 550 часов. Боевых вылетов – более 50. Военный лётчик 2-го класса. Освоил Су-24 всех модификаций. Награждён сирийской медалью.

– А у вас, Сергей, – спрашиваю, – тоже второй класс?

– Нет, – отвечает штурман старший лейтенант Каменев, – пока третий. Андрей успел перед командировкой повысить классную квалификацию, а мне не удалось. Две недели отпуска, а потом курсы по выживанию в горно-лесистой местности… Тут и время второй командировки подошло…

Как известно, любой самолёт имеет свой характер

Воинское звание старший лейтенант Сергею Каменеву присвоено осенью. Когда я с ним познакомился, он ещё носил на погонах две звёздочки. Зато уже в то время у него было более 100 боевых вылетов. А сейчас их у старшего лейтенанта около 130. «Около» – это значит, что количество боевых вылетов у экипажа увеличивается постоянно. У Сергея общий налёт 600 часов. Выполнял задачи он не только на Су-24М, но и на Ту-134Ш, Ан-26Ш.

– Есть ли какие-то отличия в боевой работе в нынешней «зимней» командировке по сравнению с прошедшей «летней»?

Почему я беру в кавычки эти определения? Потому что понятия «зима» и «лето» в Сирии весьма относительные. Почти до ноября здесь вечный июль – по меркам средней полосы России, а с декабря – вечный апрель: проливные затяжные дожди, грозы, иногда чередующиеся с ясными днями и ночами…

Кстати, насчёт гроз… Обычно наши самолёты в такую погоду не летают, но случается всякое…

– Во время боевого применения ночью, когда мы уже отработали по указанным целям в заданном районе, попали в грозу, – рассказывает командир. – Зрелище, признаюсь вам, впечатляющее. Идём на высоте где-то 7000 метров по верхней кромке облаков, а внизу зарево – всё сверкает. Можно подумать, что по нам работают с земли ЗРК. Фонарь начинает светиться, потом электрический разряд формируется в небольшой шар и, скользя по корпусу, уходит по кабине назад… Но вообще, по сравнению с «летним» периодом, «зимой» большая облачность. А это нам на руку…

– Сказывается ли на действиях экипажа перерыв в выполнении специальных задач?

– Да особо-то нет, – отвечает штурман. – Словно отсюда и не улетали. Примерно всё то же. Условия и обстановка уже привычные.

– А результаты?

– Как и прежде. Вот во время крайнего вылета уничтожили опорный пункт террористов и несколько миномётных расчётов на позициях в горах… Так что всё у нас нормально.

– Что посоветовали бы вы тем экипажам, которые прилетят вам на смену?

– Изучать до тонкостей особенности каждого самолёта. Вы ведь знаете, что сегодня мы летаем на одном воздушном судне, а завтра – на другом. А то приходится менять машины и в течение дня или ночи. Но, как известно, любой самолёт имеет свой характер. Поэтому надо сразу узнать все особенности полётов на каждой машине… Только тогда можно быть уверенным в том, что любую поставленную задачу выполнишь успешно…

В Хмеймиме все мы, казалось бы, рядом – вместе выполняем специальные задачи. Но одних ты встречаешь по нескольку раз в день, а других – куда реже. Вот и я увиделся с этим экипажем Су-24М только через определённое время. Но эта встреча нам запомнится на всю жизнь. Как раз в Хмеймим прибыл с очередной партией гуманитарного груза для Алеппо депутат Государственной Думы Федерального Собрания РФ Герой Советского Союза генерал-полковник Николай Тимофеевич Антошкин. Мы с ним беседовали в нашей полевой типографии, когда ко мне пришли старшие лейтенанты Андрей Панюшкин и Сергей Каменев. Николай Тимофеевич поинтересовался, на каких самолётах летают офицеры, откуда они прибыли. И тут сразу же нашла подтверждение поговорка о том, что мир тесен. Особенно, если это мир военной авиации. Офицеры поначалу выглядели напряжёнными, стеснялись такого заслуженного генерала, Героя Советского Союза. Но он вспомнил, как летал на Су-24, и тут уже беседа плавно перетекла в иное русло – в разговор военных профессионалов. Потом молодые лётчики побывали с высоким гостем у своих самолётов, рассказали о выполнении специальных задач в небе Сирии. А я тем временем сделал несколько снимков на память. Эта встреча оставила незабываемые впечатления и у командира, и у штурмана экипажа Су-24. Им ещё не раз придётся поднимать с аэродрома Хмеймим свои самолёты для выполнения специальных заданий. И всегда они будут помнить те напутствия, которые дал им опытнейший боевой лётчик, Герой Советского Союза, заслуженный генерал.

Хмеймим, Сирия