Десанта нашего в Сирии нет, но десантники есть!

– Да уже и надоело: «Бывших десантников не бывает… Бывших разведчиков не бывает… Бывших… Бывших… Бывших…» – мой собеседник (его я по известным причинам назову другими именем и фамилией – Александром Назаровым), высказывает наболевшее.

– Бросаете «камешек в мой огород», дескать, журналисты уж чересчур перебарщивают со своими штампами и шаблонами?

Хитро улыбнувшись, Александр уточняет:

– Нет-нет, это не про вас, вы же наш, десантник…

Офицер Александр Назаров – крепкого телосложения, жизнерадостный, весёлый, за словом в карман не полезет. Днём я видел, как он и его подчинённые загружали гуманитарные грузы на парашютных платформах в сирийский Ил-76МД. И вот вечером мы, наконец, встретились, чтобы поговорить. А поговорить нам есть о чём. Когда-то служили в одной из воздушно-десантных дивизий.

Ранее в СМИ уже проходили сообщения о том, что в Сирии осуществляется воздушная перевозка и десантирование гуманитарных грузов. И вот я задался вопросом, а кто же непосредственно готовит их к выброске из самолётов Ил-76? Имея за плечами многолетний опыт службы в ВДВ, знаю, какой это сложный процесс – уложить многокупольные системы и произвести швартовку грузов на платформы. Это очень тяжёлые и трудоёмкие операции, выполнить которые могут только грамотные специалисты. Есть они, конечно, и в МЧС, и в некоторых других силовых ведомствах, но искать их надо прежде всего в Воздушно-десантных войсках. На территории Сирии нет подразделений Воздушно-десантных войск. А вот десантники есть. Думаю, вы поняли, какие. А если проще – в группу по подготовке грузов к десантированию командировали именно тех офицеров и прапорщиков, у которых имеется большой опыт службы в ВДВ. А его у этих офицеров и прапорщиков не занимать.

Взять, к примеру, Александра Назарова. Он был заместителем командира – начальником воздушно-десантной службы одной из частей ВДВ. Окончил Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище имени генерала армии В.Ф. Маргелова. Александр – инструктор-парашютист, на счету у него более пятисот прыжков с парашютом, совершённых с задержкой раскрытия парашюта, днём и ночью.

– С вами тут пререкаться опасно, – отвечаю шуткой на слова Александра, – а то быстро на контрольных линиях распустите парашют…

– Это мы можем, – весело соглашается вэдээсник…

Именно так мы называем представителей воздушно-десантной службы дивизии. Уж очень строго они экзаменовали нас при укладке парашютов, на предпрыжковой подготовке и самым придирчивым образом проверяли на контрольных линиях при посадке в воздушные корабли. Случалось и такое: кто-то поспорит с вэдээсником, дескать, чего ты придираешься, всё у меня правильно законтровано, ну, чуть дал слабину… Всё можно устранить на месте. Но если, как говорят, человек полез в бутылку, офицер службы ВДС может не допустить его к посадке в самолёт, а то и просто выдернет кольцо – парашют выпадет из ранца…

Считай, что ты уже свой прыжок совершил, и до свидания: приходи на следующее десантирование. А тут, бывает, горит программа прыжков, не хватает всего одного, а погоды нет, а год кончается.

Кто-то скажет, зачем, мол, такие длинные лирические отступления. Поясню: для того, чтобы показать, с какой серьёзностью и скрупулёзностью относятся специалисты воздушно-десантной службы к своим обязанностям. Но одно дело проверить правильность укладки людских парашютов (в ВДВ именно так они и называются – людские), а другое дело – произвести укладку многокупольных систем и швартовку техники или грузов на платформы.

Чтобы получить в ВДВ удостоверение и значок «Инструктор-парашютист», необходимо иметь не только определённое количество прыжков, но ещё и сдать швартовку техники. А она осуществляется в составе экипажа, группы или расчёта. В этом случае можно считать большой удачей, если среди швартующих технику есть офицер службы ВДС. Он всё подскажет, всё сделает.

– Александр, сколько вы доставили в различные провинции Сирии гуманитарных грузов методом десантирования?

– Мы подготовили 12 самолёто-вылетов. Каждый вылет – четыре платформы. Значит – 48 грузов.

– А кому сегодня предназначалась «гуманитарка»?

– Населению провинции Дейр-эз-Зор. Знаете, какая там сложная обстановка. Люди терпят большие лишения. Вот мы и загрузили продовольствие, медикаменты и медицинское имущество, ГСМ, товары первой необходимости. Грузы доставлены по назначению. Всё прошло нормально.

– Конечно, платформы и многокупольные системы ушли безвозвратно?

– Чаще так и бывает. Как в боевой обстановке. Но иногда нам их возвращают.

– Вы сами укладываете многокупольные системы?

– Вернее – переукладываем. Мы их получаем уже уложенными, но вы же знаете – транспортировка и прочее. Поэтому после тщательной проверки приходится переукладывать.

– Да, работа ещё та. Тут пока людской парашют уложишь, немало потов прольёшь. А многокупольные системы… Да ещё на жаре… Там и кувалдой приходится поработать, чтобы утрамбовать грузовые парашюты. Кстати, а на каких МКС вы осуществляете десантирование?

– В качестве парашютной системы мы используем серийную МКС-5-128Р с пятью куполами площадью 760 квадратных метров каждый. Сбрасывать грузы над площадкой приземления можно на высоте от пятисот метров до четырёх тысяч на скорости Ил-76-го от трёхсот до четырёхсот километров в час. При этом скорость снижения платформы на стабилизирующем парашюте – сорок – пятьдесят метров в секунду, а на раскрывшихся основных – шесть метров в секунду.

– Почти та же скорость снижения, что и на людских парашютах?

– Точно. А швартуем мы грузы на платформу П-7. На ней размещаются грузы общим весом до девяти с половиной тонн. Вот и считайте:  четыре платформы – 38 тонн. Именно столько сегодня десантировал Ил-76МД сирийских ВВС.

Производить десантирование в условиях возможного огневого воздействия противника нужно с первого раза и наверняка

– Обычно на какой высоте происходит десантирование здесь, в Сирии?

– Примерно четыре тысячи метров. Думаю, объяснять не надо, почему – чтобы не «достал» ПЗРК.

– Сирийский борт летит самостоятельно в район предстоящего десантирования?

– Обычно его сопровождают наши истребители. Это если десантирование осуществляется днём. А ночью ни самолёт, ни самой платформы с грузами не видно.

– Какой порядок работы вашей группы?

– Готовим мы многокупольные парашютные системы к боевому применению на открытой площадке. Техники по парашютным приборам и автоматическим устройствам проводят регламентные работы – что-то смазали, что-то очистили, отмыли от пыли и грязи. Но вот пришёл груз. Его устанавливаем и размещаем на платформах вручную. Затем производим швартовку и установку многокупольной системы и автоматических устройств, дистанционной трубки ТМ-24Б с капсюлем-воспламенителем, выставляем необходимое замедление. Для исключения сноса груза воздушными потоками, то есть значительного отклонения от заданной площадки приземления, в системе предусмотрена задержка раскрытия куполов до минимально безопасной высоты. Для этого существуют соответствующие приборы. При приземлении происходит автоматическая отцепка парашютов. Ведь при сильном ветре существует вероятность опрокидывания грузовой платформы на бок. Площадка приземления обычно 25 квадратных километров. Но пилоты порой успешно десантируют грузы и на более ограниченное пространство. И ещё одна деталь. Помните, как отделяются десантники от воздушного корабля, в каком порядке?

– По весу. Чтобы те, у кого он больше, не догнали тех, у кого он поменьше…

– Вот-вот-вот… Так же и платформы. Сначала загружаем более лёгкие, а потом те, которые тяжелее по весу. В итоге первыми выходят из корабля самые тяжёлые. Надо ещё и соблюдать центровку грузов, и многое другое. Здесь важно всё, мелочей нет. Например, что-то застопорилось, и платформы не вышли. Важна каждая деталь. А производить десантирование в условиях возможного огневого воздействия противника нужно с первого раза и наверняка.

– Да, точно, вашу работу лёгкой не назовёшь. Помимо больших физических нагрузок, много различных нюансов. У вас в группе ещё есть десантники?

– У меня все хорошие ребята, – смеётся Александр. – Вот прапорщик Владимир Карпов (ещё раз напоминаю, что имена и фамилии изменены. – А.К.), он выполнял миротворческие задачи в бывшей Югославии, награждён двумя медалями от имени Генерального секретаря ООН «На службе мира».

– В Сараево работали мы в буферной зоне, – рассказывает о себе Карпов. – И гуманитарные конвои сопровождали, пережили не один авиационный налёт.

– У Карпова – 485 прыжков, – дополняет рассказ подчинённого Назаров. – В Югославии выполнял миротворческие задачи также прапорщик Руслан Гусев, а старший прапорщик Алексей Стариков – участник боевых действий на Северном Кавказе. И вот теперь все мы в Сирии.

Да, в Сирии встречаются люди разных специальностей из разных регионов, воинских частей, подразделений. И здесь их сразу же объединяют общие задачи, общее дело. Между ними складываются товарищеские взаимоотношения, зарождаются узы крепкой мужской дружбы. Выполнение специальных задач в Сирии скоро закончится, а вот дружба останется на всю жизнь. Особенно, если она десантная.

Хмеймим, Сирия.