Война и мир на Донбассе. Путевые заметки

Предлагаем вниманию читателей путевые заметки одного из московских старообрядцев, известного публициста - Андрея Езерова, посетившего Донецкую Народную Республику и поделившегося своими впечатлениями. Материал публикуется в сокращении.

Поля славы

Пройдя через пропускной пункт «Изварино», я оказался на Донбассе, на территории Луганской Народной республики (ЛНР). Со стороны ЛНР пограничников практически не было. Один с карабином пропускал автомобили, а второй забился в будку. После урагана хлестал сильный дождь, донецкого автобуса не было. Решил ехать на Луганск.

Сел на автобус, расплатился русскими рублями и поехал дальше. В окно, которое постоянно приходилось протирать, то и дело виднелись среди бесконечных подсолнухов и пожухлой травы огромные черные пятна. Иногда они представляли собой целые поля или холмы. Тут я понял, что это следы возгораний от попаданий «Градов».

Кстати, извиняюсь за эпигонство, у Артура Мейкена, валлийца, как и Юза (основателя Донецка), было произведение «Холмы славы». Наконец эти поля стали попадаться реже, и мы проехали через Краснодон. Очевидно, он не был ни под оккупацией, ни в зоне боевых действий, и выглядел как обычный южнорусский город. Ходили многочисленные троллейбусы, работали банки, и только случайная машина с ополченцами напоминала о войне. Дальше снова начались «поля славы», и чем ближе к Луганску, тем их становилось всё больше и больше - постепенно они вытесняли темно-желтую пожухлую траву в островки. Вдали маячила разбитая техника. Впрочем, и не только вдали, но и на обочине хорошо был виден подбитый, изрядно искореженный танк.

Подъезжаем к Луганску: холмы и балки все черные, без островков желтизны. Вот и сам Луганск: всё чаще попадаются разбитые дома, не говоря уже о домах с пустыми окнами, - тех вообще большинство. Чем ближе к центру, тем больше разрушений. Наверное, едва ли не каждый третий дом пострадал. Произвели впечатление столбы ЛЭП, покалеченные, погнутые, обожженные сверху.

В то время в Луганске всё ещё не было электричества, не знаю, есть ли сейчас. Надо было пересаживаться в сторону Донецка, но у меня были только русские рубли, до Луганска они в ходу, а вот дальше - гривны... Во время бури, ещё в Ростове, погиб мой мобильник. Когда я спросил, можно ли где-то в Луганске купить мобильник, на меня посмотрели, как на сумасшедшего. Мобильной связи, естественно, нет. Однако водитель, узнав, что я хочу написать о том, что делают укры на его земле, взял у меня рубли.

Доехали до города Снежное через несколько блок-постов и многочисленные полуразрушенные поселки. Хочу лишь вспомнить, что близ одного переезда видел буквально свернутую в узлы обгоревшую внушительную металлическую конструкцию - судя по всему, это была бензоколонка.

Теперь о блокпостах: ополченцы спрашивали паспорта (иногда и не спрашивали). Обычно проверка документов, если она была, занимала не более пяти минут. Лишь однажды молодой ополченец стал весело переговариваться с двумя молодыми женщинами, но старший прервал его беседу, маршрутка двинулась дальше.

Довольно долгий путь, но вышло так, что я проехал основную часть неоккупированного Донбасса с севера на юг. В Снежном пересел ещё на одну маршрутку - и тут водитель вошел в положение и взял у меня русские рубли.

Теперь пару слов о Снежном. Этот город-герой пережил тяжелую осаду, именно около него упал пресловутый «Боинг». Нынче в Снежном, стратегическое значение которого не только в том, что он недалеко от границы РФ, но и в том, что через него идёт самая прямая дорога от Ростова, работают некоторые магазины, транспорт и даже банкомат, возможно, единственный, так как около него выстроилась небольшая очередь. Разрушения там страшные, почти как в Луганске. Произвел впечатление, например, многоквартирный дом, куда, по объяснению водителя, попал снаряд или бомба  со штурмовика и у которого рухнула вся центральная часть, остались лишь две крайние стены с руинами. Уже о пробоинах в стенах и разбитых частных домах не говорю: глаз невольно начинает привыкать к этому.

Едем дальше, смеркается, проезжаем ЗУГРЭЗС, Харцизск, Макеевку, собираюсь сойти в Макеевке, потому как в ней недостроенный храм Русской Древлеправославной Церкви - одна из целей моей поездки. Водитель не советует, так как поздно, а в Макеевке ещё несколько «обычных церквей», и, по его мнению, вряд ли немногочисленные случайные прохожие поймут, что мне надо. Снова немало домов с пробоинами, уже в Макеевке, въезжаем в Донецк. Стемнело.

К Донецку у меня особенное отношение. Он стал одним из моих самых любимых городов, поэтому в отдельных случаях я могу быть необъективным, но в целом надеюсь передать дух, обрисовать образ этого великого сражающегося города.

Начнём с того, что миллионник, один из крупнейших, наряду с Ростовом, Волгоградом и уж, тем более, Воронежем, городов юга России был основан совсем недавно, в 1869 году. Из небольшого рабочего поселка в 1870-х годах он вырос к концу XIX-го века в достаточно большой по тем временам промышленный город, хотя и продолжал иметь статус поселка. В следующем XX-м веке в нём работали и жили уже сотни тысяч людей. Он носил первоначально имена двух выдающихся людей: Хьюза (в русском произношении Юза - отсюда название «Юзовка») и «Сталино». Обрусевший валлиец Юз и его сыновья, а так же управляющий Бальфур собственно и основали первые шахты и передовой и мощнейший по тем временам металлургический завод, существующий и поныне, ставший градообразующим предприятием. Кстати, Луганск, не станица Луганская, а собственно Луганск был основан шотландцем. Пожалуй, на рубеже веков перед Первой мировой войной Юзовка (Донецк) стала самым бурно и быстрорастущим населённым пунктом Российской империи (во время Первой мировой войны эту пальму первенства перехватил у Юзовки Романов-на-Мурмане, нынешний Мурманск). В городе появились не только новые заводы, но и учебные заведения, больницы, театр.

Смутное революционное время, годы гражданской войны, разумеется, не могли обойти стороной и Юзовку. Наиболее примечательным фактом той поры было создание в феврале 1918 года на территории нынешних Новороссии и соседних Днепропетровской и Запорожской областей Донецко-Криворожской Советской Республики. Столицей её был Харьков, а вскоре стал Луганск. Республика была ликвидирована немецко-австрийскими оккупантами в мае 1918 года.

Последнее, на что хотел бы обратить внимание в связи с Гражданской войной: Игорь Иванович Стрелков (Гиркин), как реконструктор, занимался Марковцами, которые, как известно, в годы Гражданской войны сражались и в этих местах.

В 30-е годы Юзовка была переименована в Сталино, а после XX съезда ей было присвоено нейтральное имя «Донецк». Кстати, примерно такая же история приключилась и с Царицыным/Сталинградом/Волгоградом.

Что роднит, на мой взгляд, такие разные города, как Севастополь, Питер, Волгоград и Донецк, так это то, что большие города стали городами-крепостями и сильно пострадали во время войн. Конечно, велика слава защитников древнего Козельска или Баязета, но это были маленькие города. А в первом списке, несмотря на различные исторические коллизии, одна типология, один образ. Вот ещё почему мне полюбился Донецк.

Отвлекусь от истории. Мне, как горе-географу, казалось, что река Кальмиус - это какая-то небольшая речка - «гнилушка». Так вот, оказалось, что эта «речка» в Донецке примерно такой же ширины, как Москва-река у Краснопресненской набережной или Ока перед Калугой. Между прочим, шахтерская дивизия ополчения ДНР носит название «Кальмиус».

Но вернёмся к моим приключениям. Мы въезжаем в уже почти ночной Донецк со стороны примыкающей к нему Макеевки. В верхушках высотных домов опять сквозь сумерки проглядываются пробоины. Разговариваю с водителем, он из Снежного, но ему тяжело говорить об ужасах осады. Зато, узнав, что я хочу написать о Донбассе с их, дончан, стороны, пытается мне как-то помочь.

Хлещет сильный дождь, я тут же становлюсь мокрым, хоть выжимай. Иду в указанную сторону, к центру. Попадаются редкие военные патрули, нередкие просто прохожие, ополченцы и гражданские. По меньшей мере, у 20-25 человек спрашиваю, где военная комендатура, никто из них, как ни странно, не знает, и это в военном городе. Вот вам и «диктатура ватников».

У нас есть свой человек в Донецке, старообрядец, но мне неизвестен его адрес, а с напарником связь из-за разбитой мобилы утеряна. А ведь в городе наверняка действует и комендантский час. Состояние отчаянное.

В Москве я не раз слыхал, что Донецк едва ли не мирный город. Так вот, первое, что я услышал, были звуки артиллерийской канонады, довольно-таки отчётливые.

Прохожу мимо сияющей медным козырьком и мраморными колоннами центральной гостиницы, где любят ютиться представители солидных СМИ, газеты «Завтра», молодые евразийцы и прочие уважаемые люди. Сразу понимаю, что моих гривен не хватит даже на одну ночь в самом скромном номере.

Выхожу на центральную площадь к известной 11-этажке, Дому Правительства (до народной революции там находился офис СБУ). Это здание читатели не раз могли видеть по TV, спутать невозможно. Подхожу к центральному входу.

Спрашиваю у одного из охранников, где военная комендатура. Он мне неуверенно показывает пальцем в сторону и говорит, что главное, номер дома. Весь промокший и озябший, теряющий последние надежды, подхожу к нему. Вижу пост, типа КПП. Лихорадочно рассказываю караульным о своей беде, они зовут какого-то начальника, он меня внимательно выслушивает, говорит: «Что стоять под дождём?», идем с ним под козырёк. Он говорит ещё с кем-то, и меня проводят в большой кабинет.

Естественно, во время разговора со мной у меня посмотрели паспорт и я показал редакционное задание.

В кабинете было довольно много людей. Видя моё состояние, стали предлагать мне горячий чай, бегло посмотрели паспорт и попристальней - редакционное поручение. Один из комбатов «Беркута», ничего общего не имеющего с киевским «Беркутом», оказывается, сегодня, совсем недавно, передал без обмена, по приказу руководства, украинским матерям двух военнопленных солдат-срочников - одного из Винницкой области, а другого с Волыни. Посокрушались, что я не успел стать свидетелем момента. Чаепитие переросло в ужин и затянулось до полуночи. Уже не было никакой речи, что я куда-то пойду, решили, что я до связи с принимающей стороной буду ночевать в казарме.

Вскоре я лег спать и забылся крепким сном на матрасе.

Следующий день, помимо общения с бойцами, я посвятил прогулкам по Донецку - не только для того, чтобы отдохнуть и окончательно просохнуть, но и ради непосредственного ознакомления с городом.

«Артиллерии раскаты» становились всё слышнее и слышнее. Я не знал, что во время так называемого перемирия, как раз в эти дни, укры пытались наступать под Донецком, в связи с чем, понятно, усилили обстрелы его жилых окраин. В Центре города или, например, в отдаленном Пролетарском районе я не заметил каких-то видимых разрушений, хотя стекла, бывает, дрожат. Чего, увы, не сказать о Петровском районе, Путиловке, районе железнодорожного вокзала, Ветке и Киевском районе. В центре Донецка на клумбах и аллеях огромное количество цветов, особенно много роз. Работают почти все продовольственные магазины, открыты некоторые заведения типа «Пиццерий», небольших кафешек и т.д.

Работает и Центральный рынок, правда, под его огромным куполом в «неовизантийском стиле» сравнительно немного торговых точек, зато за ним раскинулись сотни ларьков и развалов.

Теперь забежим вперед из Центра, поближе к окраинам. Если этот район не подвергается время от времени обстрелам, разве «случайным», то в нём достаточно много остаётся действующих продовольственных магазинов. Ассортимент в них, как правило, отличается от московского - 2-3 сорта сыра, примерно столько же колбасы, какая-нибудь ветчина и прочий скромный набор продуктов массового потребления. Про спиртные напитки сказал бы тоже, но поразил меня в последнем магазинчике, который я посетил перед отъездом, выбор дешевых коктебельских вин (3 сорта) и артемовского шампанского. Артемовск, увы, временно оккупирован и запасами знаменитого завода шампанских вин пользуются правосеки. Про выбор пива можно было бы сказать то же самое, причем, нас удивляло почти полное отсутствие пива донецкого завода «Сармат», продукция которого в своё время встречалась даже в Москве. Оказалось, что он подвергся бомбёжке и одно из его крыльев разнесло.

Большинство сетевых магазинов не работает, но осталась пара торговых сетей, например, «Амстор», и даже, говорят, один «Ашан». Выбор в них также более скромный.

Поскольку многие шахты были закрыты ещё во время перестройки и в последующие годы, а у довольно многих из оставшихся было повреждено оборудование во время обстрелов и бомбежек; наконец, те шахты, которые на освобождённой территории взорваны или значительно повреждены, а в некоторых из них всё ещё отсиживаются бандеровские недобитки, то можно сказать, что горнопромышленный Донбасс находится в тягчайшем экономическом положении. А ведь уголь не только главное полезное ископаемое, но и своего рода визитная карточка Донбасса. Если кто не знает, то донецкий уголь превосходит по своим качествам бурый уголь Новомосковска и даже Кузбасса.

Тем не менее, рассказываю дальше про обстановку в Донецке. Пока одни дома страдают от обстрелов, а то и разрушаются, в районе ближе к Центру достраиваются высотки.

Итак, в центральных районах Донецка вовсю ездят частные автомобили, звенят трамваи, идут по маршруту троллейбусы и автобусы, юркие маршрутки. Молодежь пьёт пиво в барах и пиццериях, но в таких районах, как Киевский, казалось, всё вымерло, редкие прохожие привлекают к себе внимание.

В то время, когда я приехал, под Донецком укры захватили женский Иверский монастырь РПЦ МП и укрепились в его соборе. Нацгвардейцы правильно рассчитали, что его не будет утюжить артиллерия ДНР, в случае же артиллерийской поддержки при его атаке они обвинили бы ополченцев в вандализме и неуважении к религии. Но они не рассчитали, что бойцы ДНР даже ценой дополнительных потерь возьмут собор без артиллерии. Конечно, собор все равно пострадал, ведь у него и в нём шел бой, но не так, как это было бы с применением артиллерии и миномётов. Это был шестой храм, значительно пострадавший или разрушенный в результате действий укров. Всего же, так или иначе, от боевых действий пострадало около тридцати культовых зданий на Донбассе.