Солдаты РФУзел затягивается
К началу 90-х годов Чечня в составе Чечено-Ингушской Республики представляла собой одну из трех республик в составе России (общее число которых— 21), где «титульная», нерусская нация составляет большинство. Население республики — около 850 тысяч человек, из которых 255 тысяч (30 процентов) составляли русские,— занимало территорию площадью около 17тысяч квадратных километров.
У Чечни был довольно крупный промышленный потенциал, но еще более велико было ее экономическое значение как разветвленного транспортного узла и коридора. По Чечне проходили железнодорожная магистраль и федеральная автотрасса Ростов—Баку, нефтепровод Баку—Новороссийск, трассы газопроводов и другие коммуникации, имеющие стратегическое значение не только для юга России, но и для Украины, Азербайджана, Грузии и Армении.
Разведанные запасы нефти в Чечне невелики — в пределах 70 миллионов тонн, но чеченская нефть весьма высокого качества. Ее добыча в последние годы постепенно падала до 3,6 миллиона тонн в 1992 году, что не превышало 1 процента общероссийской добычи. В Чечне сформировалась нефтеперерабатывающая и нефтехимическая промышленность, имеющая общероссийское значение. Работали и предприятия по выпуску нефтяного оборудования.
В то же время производство товаров народного потребления было развито явно недостаточно, оно составляло лишь 25 процентов от объема промышленного производства, что делало республику чрезвычайно зависимой от экономических связей с другими регионами Российской Федерации. Несмотря на благоприятные природно-климатические условия, сельское хозяйство и промышленность по переработке сельхозпродукции Чечни были развиты слабее, чем в соседних регионах России.
Начало сепаратистского движения в Чечне относится к 23-26 ноября 1990 года, когда состоялся Первый чеченский национальный съезд (ЧНС), избравший исполнительный комитет. Съезд принял решение об образовании независимого чеченского государства. Тогда же с согласия действующего обкома КПСС и Верховного Совета Чечено-Ингушетии, считавших себя реальной властью, был создан Общенациональный конгресс чеченского народа (ОКЧН). На волне демократических преобразований ОКЧН быстро превратился в постоянно действующую политическую организацию, которая вскоре вышла из-под влияния официального руководства и стала претендовать на власть.
В конце 1990 — начале 1991 года работу исполкома Чеченского наци-, онального съезда фактически возглавлял первый заместитель председателя Исполкома Л. Умхаев, который выступал за сотрудничество и осторожное давление на руководство Верховного Совета Чечено-Ингушетии. 26 ноября 1990 года на внеочередной, четвертой сессии Верховного Совета ЧИР по предложению Чеченского национального съезда была принята Декларация о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики.
В это время на политической арене Чечни появился Джохар Мусаевич Дудаев, генерал-майор авиации, командовавший дивизией тяжелых бомбардировщиков в советских ВВС и являвшийся начальником военного гарнизона в г. Тарту (Эстония). Родился Дудаев 16 апреля 1944 года в селе Первомайское Чечено-Ингушетии. Выселение чеченцев по приказу И. Сталина произошло в феврале 1944 года. Из лиц чеченской национальности не подвергались депортации только семьи партийных работников и особо ценных агентов НКВД. Среди партийных архивов имя отца Дудаева — Мусы — не обнаружено. Остается только догадываться, благодаря каким заслугам отца Джохару Дудаеву удалось поступить в военный вуз в то время, когда чеченцев не брали даже рядовыми в боевые подразделения Советской Армии.
Будучи в Афганистане командиром тяжелого бомбардировочного полка, а затем заместителем командира бомбардировочной дивизии, он являлся, по сути, автором тактики «коврового бомбометания». На последней должности начальника Тартуского гарнизона прослыл среди эстонцев «мятежным генералом», отказавшись выполнять приказ о блокировании телевидения и парламента Эстонии.
Летом 1990 года Д. Дудаев подал в отставку из Советской Армии и переехал в Грозный. Вначале отставной генерал не претендовал на первые политические роли. Он соглашался на пост заместителя председателя Комитета государственной безопасности Чечено-Ингушетии. Уже летом 1991 года он был готов принять пост министра обороны республики.
Наибольшее влияние на Дудаева в период роста его властных амбиций оказали Зелимхан Яндарбиев и Яраги Мамодаев — лидеры шовинистического крыла в Общенациональном конгрессе чеченского народа. Именно они выдвинули тогда лозунги полной независимости от России и создания «исламского государства». На первом съезде ОКЧН в Грозном в ноябре 1990 года Дудаев был введен по предложению Мамодаева в состав его исполкома.
Зимой и весной 1991 года руководство ОКЧН неустанно вело среди чеченцев пропаганду идеи выхода из состава Российской Федерации, используя для этого реальные социально-экономические проблемы и трудности, факты коррупции и бюрократического произвола.
В марте 1991 года генерал Д. Дудаев уволился из Советской Армии и возглавил работу исполкома ЧНС. Исходя из идеи, что ЧНС выражает волю чеченского народа, он пытался в ультимативной форме оказать давление на Верховный Совет ЧИР, а когда руководство республики отвергло его претензии, заявил, что депутаты «не оправдали доверия народа» и парламент должен быть распущен.
В мае 1991 года Д. Дудаев объявил Верховный Совет ЧИР утратившим легитимность в связи с провозглашением суверенитета Чечено-Ингушетии и заявил о том, что на переходный период власть на территории Чечни берет в свои руки исполком ЧНС.
8-9 июня 1991 года на второй сессии ОКЧН Дудаев был избран председателем исполкома. Была провозглашена «Чеченская Республика Нохчи-чо», а руководители Верховного Совета ЧИР объявлены «узурпаторами». Началось фактическое создание параллельных органов власти. Одновременно под эгидой ОКЧН создавались незаконные вооруженные формирования, которые готовились к захвату власти.
ОКЧН получил из различных источников, в том числе от чеченской диаспоры, а также от тайных фундаменталистско-мусульманских организаций в странах Ближнего Востока, огромные, по меркам Чечни, валютные средства. Оттуда же поставлялись оборудование и материалы для проведения агитации. Стали известны факты получения денег на сепаратистскую деятельность из Эстонии и Литвы.
По свидетельству Руслана Хасбулатова и других чеченских политиков, значительная часть документов ОКЧН — проекты резолюций и указов о экономической и политической независимости, государственном устройство-буквально копировала соответствующие документы прибалтийских политических движений. Повторялось все, вплоть до орфографических ошибок.
Даже не удосуживались перепечатывать некоторые документы, просто вместо слов «Эстония» или «Латвия» ставился штамп «Чеченская Республика», и документ в таком виде ксерокопировался.
В дни путча ГКЧП 19-21 августа 1991 года исполком ОКЧН был центром консолидации антипутчистских и оппозиционных сил в ЧИР. После подавления августовского путча 1991 года в Москве обстановка в Чечено-Ингушетии резко обострилась. Исполком ОКЧН возглавил движение против партийно-советского руководства ЧИР, позже названное «чеченской революцией». «Первый демократ», как называл себя тогда Р. Хасбулатов, лично поехал в Грозный и добился снятия «партократа» Доку Завгаева, тогдашнего Председателя Верховного Совета, избранного всего лишь за год до этого, а его команду обвинили в поддержке ГКЧП и в «проведении политики, противоречащей курсу Президента Российской Федерации на демократию и реформы».
В результате политическая инициатива тут же перешла к ОКЧН. В Грозном начались хорошо организованные, постоянно действующие митинги с горячим питанием и денежным вознаграждением для участников. Наращивались и готовились вооруженные формирования ОКЧН.
В это время Дудаев встречал в Грозном выпускников турецкой спецшколы военно-диверсионной подготовки, отправленных за границу в марте 1991 года. Из Трабзона на теплоходе «Рица» боевики переправились в Сухуми и через Армавир и Минеральные Воды вернулись в Грозный. В группе из 50 чеченцев было немало известных в будущем дудаевских полевых командиров: Шамиль Басаев, Ширмани Албаков, Руслан Гелаев, Анди Мада-гов, Беслан Муматакаев, Резван Мержуев. После басаевской группы чеченские боевики обучались под Анкарой уже регулярно.
3 сентября Дудаев и член руководства Вайнахской демократической партии Ю. Сосламбеков объявили о низложении Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики. Дудаев заявил, что берет власть на себя, призвал к роспуску существующих структур и обвинил Россию в проведении колониальной политики в отношении Чечни. В этот же день вооруженные боевики заняли ряд правительственных зданий, здания Телецентра и Дома радио.
6 сентября «национальные гвардейцы» Дудаева штурмом взяли помещение, где шло заседание Верховного Совета ЧИР. Более 40 депутатов парламента были жестоко избиты. Один из них — председатель горсовета Грозного Виталий Куценко — был выброшен из окна и погиб.
С согласия руководства российского парламента, а именно Р. Хасбулатова, из группы депутатов Верховного Совета Чечено-Ингушетии и представителей ОКЧН был образован Временный Высший Совет (ВВС). Верховный Совет России признал его в качестве законного высшего органа власти на территории республики. Как выяснилось позднее, это была одна из самых опасных ошибок, допущенных федеральными властями при решении чеченской проблемы.
Временный Высший Совет был использован сепаратистами для расчленения Чечено-Ингушетии с целью дальнейшего незаконного вывода Чечни из состава России. Через три недели исполком ОКЧН принял решение о роспуске ВВС и взял на себя всю полноту власти.
10 сентября 1991 года распоряжением Президента РФ Б. Н. Ельцина в Грозный была направлена делегация России во главе с госсекретарем Г. Бурбулисом для согласования комплекса мер по стабилизации обстановки в Чечне, однако все попытки Бурбулиса достичь компромисса между исполкомом ОКЧН и ВС ЧИР закончились безрезультатно. Та же участь постигла делегацию во главе с А. Руцким, который встречался с Д. Дудаевым в Грозном 6 октября 1991 года.
Тем временем Чрезвычайный съезд депутатов Ингушетии всех уровней окончательно провозгласил Ингушскую Республику в составе России. При этом подавляющее большинство ингушей не поддержало сепаратистские лозунги ОКЧН и твердо выступило за проживание в составе единой России.
В ответ на принятие Президиумом ВС РСФСР 8 октября постановления «О политической ситуации в Чечено-Ингушской Республике» ОКЧН на следующий день объявил мобилизацию всех лиц мужского пола от 15 до 55 лет. Была приведена в боевую готовность национальная гвардия, принято постановление, содержащее призыв к вооруженному захвату власти в республике, вплоть до военной конфронтации с Центром. Постановление Президиума ВС РСФСР исполком ОКЧН расценил как вмешательство во внутренние дела Чечни.
После оглашения 9 октября 1991 года по республиканскому радио текста этого постановления, в СИЗО МВД ЧИР г. Грозного 670 следственно-арестованных около 18 часов начали взламывать двери в камерах. Затем они вышли во двор изолятора, отключили электроэнергию, подожгли мед-часть и оперчасть, учебно-производственные мастерские. Часть подследственных совершили побег. Колонна подразделений МВД, шедшая на усиление, была блокирована незаконными вооруженными формированиями в пути. Здание СИЗО было окружено большим количеством частных легковых автомобилей. Все это позволило большей части арестованных покинуть СИЗО. В последующем действия по освобождению уголовников из тюрем Чечни стали приобретать массовый характер.
На площади шейха Мансура (бывшая площадь Ленина) состоялся митинг демократических сил. Митингующие требовали прекращения провокационной деятельности некоторых вожаков ОКЧН, роспуска национальной гвардии, возвращения законной власти Временного Высшего Совета ЧИР.
Выступления граждан против исполкома ОКЧН состоялись также в Шалинском, Гудермесском, Урус-Мартановском, Шелковском, Наурском районах республики.
Президент России 19 октября обратился к лидерам исполкома ОКЧН с требованием прекратить противоправные действия и безоговорочно подчиниться закону, освободить захваченные здания, сдать оружие, а также совместно с ВВС выработать пути политического разрешения возникшего конституционного кризиса.
27 октября 1991 года в обстановке, близкой к военному положению, под полным контролем боевиков ОКЧН была устроена инсценировка выборов президента и парламента Чеченской Республики. В них приняло участие всего лишь 10-12 процентов избирателей. В урны, стоявшие на площадях, на глазах у всех бросали пачки фальсифицированных бюллетеней. В результате при подсчете голосов на ряде участков число бюллетеней значительно превышало число зарегистрированных избирателей. Съездом народных депутатов РСФСР эти выборы были признаны незаконными.
После фиктивных выборов Дудаев, объявленный президентом Чечни, 2 ноября 1991 года обнародовал указ «Об объявлении суверенитета Чеченской Республики». Уже тогда потянулась из Чечни первая волна беженцев. Среди них были не только политические оппоненты Дудаева, которые скрывались от преследования его гвардейцев, но и люди, в задачи которых входила вербовка сторонников среди российских политических и деловых кругов, особенно московских бизнесменов. В это же время из Чечни пошел поток фальшивых авизо, фальшивых денег, начались спекуляции с нефтью, грабежи железнодорожных составов, разбой и физические расправы над русскоязычным населением. Сколачивались откровенно преступные группировки.
7 ноября 1991 года Президент РФ принял Указ «О введении чрезвычайного положения в Чечено-Ингушской Республике». После периода некоторого замешательства Дудаев и его сторонники перешли к активным действиям, блокировали здание МВД в Грозном и военный городок полка внутренних войск. 8 ноября обстановка в Грозном резко обострилась. Боевики Дудаева захватывали здания силовых министерств и ведомств, началось разоружение и массовый переход на сторону Дудаева личного состава МВД Чечни, блокирование железнодорожных и авиаперевозок, военных городков Министерства обороны РФ.
А на следующий день в Чечню уже спешно направлялись спецподразделения МВД России с задачей, приземлившись на аэродром Ханкала, взять его под охрану, дабы обеспечить посадку дополнительных сил, а также оказать помощь еще действующим местным правоохранительным структурам в защите здания МВД Чечни в Грозном.
«Витязи» имели жесткую инструкцию — первыми огонь не открывать. Однако открыть его им все же пришлось. На аэродроме, когда доставившие подкрепление ИЛы начали выруливать на взлет, на один из самолетов нацелился КрАЗ-самосвал, идя наперерез на бешеной скорости. Чьей-то пулеметной очередью машина-«камикадзе» была остановлена. Самолет, вильнув в сторону, едва удержался на взлетно-посадочной полосе. Началось немедленное расследование этого ЧП. Причем виновных искали не среди тех, кто угрожал катастрофой. Обвиняли российских спецназовцев в прово-цировании конфликта.
Не лучше складывалась ситуация для «витязей» в здании МВД. Там горстка российских спецназовцев с тремя десятками местных муровцев и таким же количеством солдат из местной части внутренних войск противостояли сотне вооруженных до зубов дудаевцев при «поддержке» сотни местных омоновцев, не скрывавших своих намерений стрелять солдатам в спину. В условиях, когда боевики Дудаева откровенно провоцировали защитников здания МВД, чудом удалось избежать кровопролития.
О событиях тех дней рассказывает генерал-майор Вячеслав Овчинников:
«Это было в Грозном осенью 91-го, когда внутренние войска уходили без выстрела из «суверенной» Чечни. Руцкой привез его сам туда, этого Дудаева. Руцкой же и настаивал на том, чтобы был Указ Президента о введении чрезвычайного положения. Когда нас посылали в Грозный, сказано было примерно так: «Вы летите сейчас, приземляйтесь, и утром будет объявлен Указ».
... В половине четвертого ночи приземлились в Ханкале. Ночь, темень, ни одной живой души. Мы весь наш груз перенесли в казармы, в Ханкале раньше учебный полк стоял, перенесли свое имущество туда. С собой у нас было только стрелковое оружие, АГС один был, гранатометы, ну и боезапас соответствующий. Снайперы были, служебные собаки три или четыре. 300 человек— сводный отряд спецназа ОМСДОНа. Где-то в половине пятого возникла необходимость выехать в МВД Чечни, которое было окружено толпой. Сотрудники МВД пытались как-то оборонять свое здание — они не поддерживали Дудаева.
Утром появились признаки того, что нарастает напряженность. Генерал Гафаров собрался ехать туда, чтобы с руководством решать вопросы о введении режима ЧП, мы-то считали, что вопрос уже решенный. Генерал выехал, я успел ему дать бойцов 60 человек, спецназ. Потом оказалось, что далеко не лишне все это было. Наши, собственно, и держали оборону, иначе все здание МВД уже захватили бы.
...Мы им объявили: «Будет режим ЧП введен согласно Указу». На них это хорошо повлияло. И они, в общем-то, относились к нам, я бы сказал, не со страхом, а с уважением, чувствуя силу. И мне кажется, что если бы тогда ввели этот режим ЧП... то тогда уже можно было в зародыше все это погасить.
Но Верховный Совет не собрался. Мы вылетели в ночь с 7 на 8 ноября, 8-го и 9-го никто не собирался, 10-го числа—тоже. Уже впоследствии стало известно, что никто никакой указ и не собирался утверждать.
На глазах, это было хорошо заметно, менялось настроение толпы. В средствах массовой информации насаждалась мысль о «попытке задушить демократию российскими солдатами». Мы выставлялись там в роли «захватчиков, завоевателей, которые пришли повторить то, что было в 1944 году». Заработала на психоз идея национального единства, вся эта оппозиция слилась с движением, дудаевским и все они против нас поперли...».
Два дня продолжалось угрожающее перейти в вооруженное столкновение противостояние спецназа МВД и дудаевских гвардейцев на аэродроме Грозного и у здания МВД Чеченской Республики, после чего поступил приказ российским спецназовцам вернуться в Москву. Ввод чрезвычайного положения на территории Чеченской Республики российским спецназом не получился, а данный прецедент вошел в аналы чеченской войны как «первый штурм Грозного».
Об этих событиях рассказывает командир войсковой части МВД России в Грозном подполковник Сергей Демиденко:
«Приехал в Грозный, принял часть. Восемьдесят процентов личного состава находилось в здании МВД. А их гвардия захватила здание КГБ. Это длилось месяц. Потом приезжал Руцкой, собирались вводить ЧП. Утром ... прибыл спецназ из Москвы. 47 человек, с ними майор из главка... Гвардейцы сидят в здании КГБ напротив, стреляют поверху.
К вечеру толпа окружила здание МВД. Если сначала призывали солдат не подчиняться офицерам, то потом заявили: «Если до утра не выйдете — зальем бензином и сожжем». Подогнали бензовозы ко входу.
В 7 часов утра спецназ по решению руководства уезжает. Толпа хлынула во двор МВД. Моя задача вывезти людей. Я кинулся к старикам, чтобы помогли мне выйти из здания,— никого ведь не пускали.
Мы выехали: старики на БТРе, в автобусах. Приезжаем в часть. Нас тут же заблокировали. Меня вызывают на КПП. Пошли с заместителем по тылу, который по-чеченски умеет говорить. Чеченцы, улыбаясь, говорят после «салам алейкум»: «Ты командир? Мы тебя убьем первым!.. Если попытаетесь что-то вынести из части...» Тут же показывают меня гвардейцам: «Вот этот— командир. Его убить первым, если попытается хоть один патрон вынести». Мы забаррикадировались сразу, усилили караулы, наряд. Обстановку докладывали генералу Куликову в Ростов. Потом начались обстрелы городка — по часовому, по крыше казармы, по окнам. Психологически действовало угнетающе. Сначала это была гвардия Дудаева, потом какие-то отряды добровольческие, в гражданской одежде, но с АК-74, с кучей патронов. Они же склады КГБ вскрыли, все растащили, давали всем. Стрельба была по всему городу... Хотя у конвойного полка был оперативный батальон, они нам ничем помочь не могли.
Через неделю в МВД узнаем о решении Дудаева: чтобы милицейский батальон в течение трех дней покинул территорию Чеченской Республики, оставив оружие и боеприпасы... Начались у нас переговоры с 5 вечера. Потом бумажку мне привезли, от руки написанную, печать — волк нарисован —дудаевская: «Командиру части предписано сдать оружие, технику и в течение 24 часов покинуть территорию Чечни».
Накануне тоже приезжали... Я только часть принял, и пропускной режим совсем плохой был на КПП. Заходит парень гражданский, вытаскивает пистолет, говорит: «Вот бумага, на!» — и пистолет держит под курткой. На бумажке написано: «Народный национальный фронт» (якобы враги Дудаева) постановил: «Командиру части выдать такому-то (этому парню) 20 бронежилетов и 50 автоматов с боеприпасами...» Я говорю: «У нас командир дивизии в Баку есть, с ним договоритесь — все отдам...»
...Мы закрылись, я собрал офицеров. А перед отъездом командующий Саввин сказал: «Команды сдавать оружие не будет». В два часа начался штурм здания. Я офицеров собрал, вооружил, поднялся в клуб, поднял сержантов, их вооружил, остальных всех разоружил, чтобы солдаты не натворили глупостей. Предложил офицерам: «Кто не готов — может уйти» (один сказал, что не сможет защищаться, я его отправил домой, и он ушел). Остались два прапорщика, два лейтенанта, которые заперлись в каптерке. Остался замполит майор Рей. Толпа поперла. Сначала разбили двери, ввалились в столовую, полезли через классы...
