Десантный флаг над Шатоем

Константин РАЩЕПКИН, «Красная звезда».

В ноябре 1999-го, когда армия, стремительно наступая в глубь Чечни, окружила Грозный и дни бандформирований криминально-мятежной Ичкерии, казалось, будут вот-вот сочтены, по телеэкранам прошел леденящий кровь репортаж, в котором два пленных солдата рассказали, как в горах под Харачоем приняла последний бой разведгруппа 31-й воздушно-десантной бригады. Там, куда не подняться танкам, будет другая война, словно говорил снятый и распространенный боевиками через западные информагентства сюжет. «Им не победить нас в горах», – скажет тогда же в интервью этим агентствам Масхадов...

Но уже через три месяца телеэкраны обойдет совсем другой репортаж. Показанный крупным планом десантный флаг над поверженным Шатоем – последним горным оплотом боевиков – красноречиво говорил, кто взял верх в противоборстве в горах, на которое боевики так рассчитывали. «Мы отомстили», – скажет тогда кто-то из поднявших над Шатоем флаг ВДВ ульяновских десантников.      Смену тысячелетий голубые береты 31-й отдельной воздушно-десантной бригады встретили на Веденских высотах. Боевики, судя по радиоперехватам, не сомневались, что одолеют русских в горной войне. В бинокли было хорошо видно, как они выскакивали из окопов, чтобы с подростковым восторгом проводить отстрелявшиеся боевые вертолеты неприличными жестами.

     Когда высоты вокруг Ведено были взяты, а само тейповое село Басаева «зачищено» Внутренними войсками, с гор к домам потянулись местные жители. Спускаясь в Ведено за водой, трудно было не заметить, как день ото дня на улицах становилось все больше мужчин. Воюющие в Чечне по второму разу офицеры хорошо понимали: чтобы эти колеблющиеся не вернулись к своим спрятанным в лесах автоматам, надо одолеть еще 5-7, может быть, 10 тысяч «непримиримых» боевиков, которые после потери Грозного и равнинной части Чечни кучкуются в горном Шатойском районе.

В начале февраля бээмдэшки со «скорпионами» на броне – бригадной эмблемой ульяновцев – поползли с Веденских высот в направлении Харачоя и Ботлиха, чтобы оттуда уже по другим горным дорогам начать поход на Шатой.
     Окружать Шатой планировалось силами нескольких полковых тактических групп. Ульяновским десантникам было приказано совершить марш до поселка Дай и далее уже по занятой противником территории наступать на северо-запад Шароаргунским ущельем. Отсюда наших боевики ожидали меньше всего – горы южнее Шатоя зимой практически непроходимы.
     Идти пришлось по обледенелым, занесенным снегом горным дорогам, иногда серпантинным и таким узким, что одним бортом боевые машины царапали о скалу, а другим нависали над пропастью. Перевалы были закрыты туманом, да еще как назло валил густой снег. «Дорогу вам будет делать целый инженерно-саперный полк», – было обещано старшему ульяновской группировки подполковнику Хасэну Тенгизову при постановке задачи. В итоге дорогу десантникам пришлось прокладывать самим. Подрывая лед, саперы пускали в ход все, что было, – от противотанковых шашек до реактивных зарядов разминирования – «змей-горынычей». Тяжелейшим испытанием был каждый подъем. Если «броня» еще как-то ползла в гору, то «Уралы» с шинами без цепей – воевать-то летели летом – безнадежно сползали вниз. Машины удавалось затащить в гору только при помощи оснащенных лебедками тягачей. Не легче давались и спуски.
     Наконец адский трехдневный переход был закончен. Упустив в пропасть лишь один «Урал», из которого успели выпрыгнуть люди, к исходу 12 февраля ульяновцы вышли к Даю. Шедший следом мотострелковый полк осилил этот маршрут за неделю. И застрявшую в горах пехоту, вместе с которой предстояло окружать Шатой с юга, пришлось подождать. Выпавшее «свободное» время оказалось как нельзя кстати. Комбат из 136-й бригады, сидевший в тех горах со своим батальоном уже целый месяц, детально ввел в обстановку, сориентировав, где у бандитов опорные пункты.
     Оценив обстановку, подполковник Тенгизов со своим начальником штаба подполковником Александром Загайовым размышляли над предстоящим проходом Шароаргунским ущельем.
     Дальше колонна могла идти только низом – по дну ущелья. С обеих сторон над идущей чуть выше реки дорогой – горы. И логика, и боевой опыт подсказывали офицерам, что, не заняв хребты слева и справа, не избежать засады. Оседлать высоты решили вертолетным десантом. Смелый, но просчитанный до мелочей план был одобрен командованием.
     Два десантных отряда – 130 и 180 человек во главе с комбатами подполковниками Александром Смирновым и Олегом Карагайчевым – должны были оседлать горные гряды и взять под контроль идущую в низине дорогу. В том, что постреливающие каждую ночь «духи» попытаются удержать высоты и сбросить десант в пропасть, можно было не сомневаться. Поэтому десантироваться решили не повзводно, а двумя батальонными отрядами. Причем если горку, на которую для дальнейшего наступления высаживался батальон Смирнова, ночью должна была взять пехота, то десантникам Карагайчева предстояло десантироваться на никем не прикрытую высоту. Они и начали десантную операцию.
     За 10 минут до высадки площадку приземления плотно обработала артиллерия, и пара Ми-8 понесла десантников во вражеский тыл. Прозевав первую высадку, «духи» опомнились и открыли огонь по второй «вертушке». Отогнав их минометным огнем, десантники вступили в бой и начали расширять занятый ими плацдарм.
     Жарко пришлось и батальону Смирнова. Когда вертолеты начали высаживать его на высоту, занятую ночью пехотой, та уже вовсю вела бой с бандитами. Так что и здесь десантирование проходило под свист пуль: спрыгнувшие с «вертушек» десантники тут же вступали в перестрелку.
     Оседлав высоты, ульяновцы начали наступать. Боевики, обескураженные внезапным их появлением, были обречены. Не выдержав десантного натиска, они бросали позиции, отступая в горы. Ювелирно работала артиллерия. Особенно она помогла встретившей серьезное сопротивление роте капитана Александра Немоляева. После удачного артналета захваченный опорный пункт, кроме убитых боевиков, содержал и трофеи: крупнокалиберный пулемет, 2 ПК, десяток автоматов Калашникова.
     К вечеру десантники Смирнова и Карагайчева овладели высотами, взяв под контроль дорогу. А утром проверившие ее саперы обнаружили три мощных фугаса, по которым нетрудно было догадаться, где боевики собирались встретить десантников. Вскоре нашли и подготовленные для засады «духовские» позиции. Зажатая двухсотметровыми скалами дорога, делая крутой изгиб, упиралась в гору, на которой были отрыты «духовские» окопы. Километр простреливаемой из этих окопов кинжальным огнем дороги по всем законам войны должен был стать последним для идущей по ней колонны. Маневрировать было негде. Взвод, заняв такую позицию, мог уничтожить идущий в низине на технике батальон. Но десантники, вступив с неба в бой и начав наступать по высотам, спутали бандитам все карты. «Отсюда вас не ждали», – расскажут потом местные жители.
     Пройдя ущелье, подошли к Хал-Килою. «Боевиков у нас нет, только мирные жители», – заверил вышедший навстречу один из старейшин. Только мира с Хал-Килоем не вышло, не помогло и присутствие этого парламентера в колонне. Едва прошли середину села, из нескольких домов застрочили автоматы. Боевые машины десанта тут же открыли ответный огонь. Быстро сориентировавшись в ситуации, подполковник Тенгизов приказал разведроте капитана Олега Луженкова обойти дома, из которых велся огонь. Поняв, что их окружают, бандиты попытались бежать, но уйти удалось немногим. Окружив дом, куда сбежались боевики, десантники предложили им сдаться. Те отказались. Пришлось применить огнеметы.
     Сидевшие в Хал-Килое боевики, судя по всему, также не ждали десантников. Так, в одном из домов, куда после первых же выстрелов влетела граната, двое бандитов встретили смерть за едой, а оружие и бинокли висели на стенах...
     Наведя в Хал-Килое порядок, ульяновцы продолжили на броне путь к Шатою. Дальше вновь предстояло идти по горному серпантину, но сверху теперь десант прикрывали группы спецназа. Они-то и не позволили банде Гелаева зайти десантникам в спину.
     Появление десантников, да еще и на технике, под Шатоем заставило многих полевых командиров подумать о том, как, пока не поздно, разойтись по домам.
     «Толпы не видящих смысла воевать дальше боевиков, – расскажут потом жители Шатоя, – целыми днями бродили по селу, грабя оставленные хозяевами дома».
     Заслушав решение подполковника Тенгизова на блокирование Шатоя, генерал-полковник Геннадий Трошев приказал начинать операцию. На следующий день оба батальона ульяновцев начали наступать на последний занятый боевиками райцентр. Многим в тот момент наверняка вспомнились первые схватки с боевиками под Ботлихом. Бригада непрерывно воевала уже седьмой месяц.
     «27 февраля, – гласит исторический формуляр части, – подразделения группировки бригады атакой с ходу на плечах отходящих боевиков, преодолев ожесточенное сопротивление противника, ворвались в Шатой, ведя уличные бои».
     Шатой был взят. Тысячи боевиков отходили на север. Разглядев в бинокль вереницу поднимающихся в горы людей, Тенгизов доложил об этом командующему группировкой. По боевикам ударила артиллерия. В бинокль можно было хорошо рассмотреть, как бандиты разбегались от взрывов в разные стороны.
     После взятия Шатоя будет еще только два столкновения бандитов с войсками в открытом бою. «Восточные» боевики во главе с Басаевым и Хаттабом разобьются о роту псковских десантников, а «западные» во главе с Гелаевым встретят смерть под руинами Комсомольского. Ну а ульяновская бригада ВДВ будет ассоциироваться уже не с погибшей под Харачоем разведкой, а со взятым Шатоем.